Будни и потрясения: жизнь мирного населения в Донецке сегодня
Слышал сегодня от моего нового друга из
Донецка, что хорошая погода, которая сопровождала наших журналистов в поездке,
закончилась вскоре после нашего отъезда и в регионе разбушевалась вьюга. Многие
города на Донбассе вследствие этого остались без электричества, что лишь
добавило мучений мирным жителям.
После начала конфликта Донецк покинуло
около одной трети его жителей. До событий в Киеве 2014 года в Донецке проживало
более миллиона людей, а сегодня только около 700 000. И хотя треть населения
спаслись от войны бегством, по разным причинам и разными способами, Донецк,
по-прежнему, остается мегаполисом, и в его центре сохранилась атмосфера
большого города, правда, только в дневное время.
День и ночь кардинально меняют жизнь в
Донецке. Днем жизнь в городе кажется вполне нормальной, хотя иногда доносятся
звуки обстрела предместий города, где проходит линия фронта защитников Донбасса
и украинских войск. Я не заметил соблюдения режима прекращения огня, скорее наоборот.
Донецк живет в состоянии войны.
Мы хотели побывать в Донецком аэропорту,
но военная ситуация, которая становилась все напряжённое день ото дня, помешала нам совершить эту
запланированную поездку. В ожидании удобной возможности мы посетили соседний с
аэропортом жилой район, который находится от аэропорта на расстоянии
досягаемости звука.
В центре города во многих местах видны
суровые следы войны, но местные жители не обращают никакого внимания на это.
Народ привык к непосредственной близости войны. По вечерам и ночам атмосфера в
городе тихая, даже в какой-то степени жуткая. Общее впечатление — как будто в
ожидании бури.
Мы иностранцы — в состав группы
журналистов входили граждане Бразилии, США, Словении, Боснии и Герцеговины,
Украины, России и Финляндии — конечно, обращали внимание на признаки
непосредственной близости войны и линии фронта: мы прислушивались и много раз слышали
со стороны горизонта звуки выстрелов.
Вечером третьего дня, проведенного нами
в Донецке, во время экскурсии по городу примерно в двух километрах от нас в
центр города выстрелили с позиций украинской армии одиночной гранатой тяжелой
артиллерии. Мы так и не узнали, какой ущерб нанесла эта мощная граната, которая
попала в центр города. Она упала на землю ровно в 21:00, когда я смотрел на
часы. Т.е., очевидно, это был какой-то больной сигнал точного времени, поданный
украинцами жителям города?
Тихий, теплый и приятный вечер изменился
в момент взрыва — очаровательный городской парк с художественными стальными
декорациями стал безлюдным, и суровая
депеша войны заставила мирных жителей вновь
бежать в укрытия.
В столице Донбасса практически не
осталось ночной жизни. Местная молодежь рассказала нам на площади рядом с
монументом Ленина, которая превратилась в мемориал погибших на войне детей и тихое место со свечами и
фотографиями жертв, что все вечеринки они устраивают дома. Солдаты в свою
очередь рассказали нам, что несколько баров осталось, но в целом общественные
рестораны и бары закрылись.
Поздно вечером и ночью машины на дорогах
практически отсутствуют, никого из гражданских на улицах нет. Комендантский час
начинается в 23.00, но еще раньше город затихает с приближением темноты.
Местные жители и солдаты рассказали о
проблемах, которые создают отряды украинской армии, проникающие в город через линию
фронта.
Безопасность нашей группы журналистов
обеспечивал военный патруль, который рассказал нам о собственном опыте борьбы
против партизан в Донецке. Местная женщина-солдат «Стася» успела поучаствовать
в задержании уже 14 «партизанских» отрядов, целью которых является нанесение
ущерба и разжигание страха среди жителей Донецка.
Страх действий противника и осознание
большой опасности делает комендантский час понятной для всех частью жизни
жителей Донецка. Иностранцам, как правило, легко и приятно общаться с
дончанами. По своей сути и в своих привычках они чем-то схожи с финнами. В
городе усиливается ощущение, что ты в «центре Европы». Реакцией местных жителей
на появление журналистов и солдат была смесь интереса, радости и желания рассказать
о собственном положении. Западные журналисты – это, действительно, редкость на
Донбассе, и нашему появлению были рады.
Никто не обвинял Запад в своих
трудностях и тяжелой участи, хотя деятельность представителей наших стран по
поддержке правительства и армии Украины дончанами известна. Но факт остается
фактом, мы не заметили агрессивного или угрожающего поведения по отношению к
нам во время нашего пребывания на Донбассе. Единственной прямой угрозой для нас
было тяжелое вооружение украинской армии, которая, несмотря на соглашение о
прекращении огня, не отвела свои войска на согласованное расстояние от города.
Возможно, нам также угрожали украинские партизанские отряды, но коллективную
угрозу невозможно измерить без длительного пребывания в городе.
Важно также подчеркнуть, что мы
чувствовали себя в безопасности рядом с местными жителями, а деятельности
отрядов добровольцев Донбасса была дисциплинированной. Это превзошло даже наши
собственные ожидания, хотя я уже заранее был наслышан о высокой морали местных отрядов.
Нам не встречались пьяные солдаты, и к нашим вечерним посиделкам с водкой в
клубе отеля не присоединился ни один солдат из охраны, и даже ни один солдат в
камуфляже не заглянул из любопытства.
В работающих магазинах обычно можно
найти все, что нужно для жизни. Тем не менее, цены довольно высокие для
местных, потому что уровень безработицы высокий, доходы резко упали, и
заниматься бизнесом стало очень сложно.
Большинство местных чиновников, врачей,
солдат и ответственных лиц отвечали на наш вопрос о зарплате: «не получали».
Люди живут одним днем, за счет гуманитарной помощи России и социальной сети
обеспечения.
Для иностранцев цены дешевые — по
крайней мере, по меркам гражданина ЕС. В магазинах принимают только украинские
гривны, которые ходят на территории Донбасса по стабилизированному валютному курсу.
Продукты питания приходят в основном из России. Грузовики привозят, помимо
официальной гуманитарной помощи, также продукцию различных компаний. Продукции
западных марок практически нет, если только она не производится в России.
Литр бензина стоит менее 50 центов, а
пачку сигарет можно купить за евро или дешевле, если сигареты не самого
высокого качества. В магазинах и на рынках можно купить все необходимое для
жизни, но количество работающих магазинов резко уменьшилось. Пустые
коммерческие помещения повсюду, особенно в центре города в «дорогом районе».
Свои двери закрыли фирменные магазины, многие АЗС, банки, автосалоны и
супермаркеты. Но не все. Например, продуктовый магазин рядом с нашей гостиницей
работает 24 часа в сутки.
В нашем отеле был хороший
Wi-Fi-интернет. На тот момент и в том месте, где мы были, мобильные телефоны работали,
и перебоев с электричеством не было. Но ситуация в каждом районе может быть
разной.
В кране была пригодная для питья холодная
и горячая вода. В общем и целом, все было нормально, не считая разбитых дорог и
улиц. Поэтому обычная жизнь в Донецке шла своим чередом, не смотря на
непрекращающуюся угрозу и трагедии.
Для некоторых жителей Донецка даже самая жестокая трагедия стала нормой жизни.
В кварталах расположены убежища для
людей. Мы побывали в двух таких. Одно из них расположено в больших подвальных
помещениях гос. учреждения, а другое — в старом убежище времен СССР. Многие гражданские
постоянно проживают в таких подземных укрытиях. Их дома, возможно, разрушены.
Страх жить на поверхности земли слишком велик. В убежищах разместились семьи,
дети и старики. Мы видели там маленьких домашних животных, которые были очень
важны для детей. Мы видели много детей, которые уже много месяцев живут под
землей в бомбоубежищах. Они рассказали нашим журналистам трогательные истории.
Сотни тысяч мирных жителей получили
убежище в России. Удача улыбнулась тем жителям Донецка, которые смогли сбежать
в Россию. На обратном пути мы посетили центр беженцев, расположенный в
Приморске, рядом с Ростовом, Россия, примерно в 30 километрах от границы. В
центре проживает более 250 человек, которые были размещены на территории
летнего лагеря.
Работники и жители центра для беженцев
рассказали журналистам о пережитом ими и о причинах, почему и как они стали беженцами.
Дети рассказывали о бомбежке и о том, как было страшно особенно во время воздушной
бомбардировки, которая и заставила их бежать.
Работники центра рассказывали, что
прибывшие к ним дети были очень сильно травмированы. Даже сейчас, когда самолет
пролетает над центром, они прячутся. Дети в центре для беженцев плакали от
страха во время празднования нового года, когда запускали фейерверки в мирной
Ростовской области.
Стремление России помочь мирному
населению Донбасса дало сотне тысяч граждан в зоне конфликта реальный шанс
выжить, но дело в том, что одного лишь желания сбежать в Россию недостаточно.
Граница строго охраняется, чему мы сами были свидетелями. Из России в Донецк
действительно «не пройти» — очереди из легковых машин растянулись на сотни
метров, и пропуск через российскую таможенную границу осуществляется очень строго,
с соблюдением всех формальностей. Все подвергается рентген-контролю.
Я разговаривал со студенткой из Донецка,
Марианной, чуть старше 20 лет, которая рассказала, что мечтает попасть в Россию
и быть в безопасности. Да, Россия помогает, но преимущественно семьям с детьми
— например, молодые студенты оказываются задушенными войной, без денег нельзя
получить разрешения на работу и нельзя попасть на территорию Российской
Федерации.
Возникает вопрос, почему беженцы из
Донецка, мирное население, которое не имеет никакого отношения к войне, не
может получить защиту в другой стране, кроме России, и почему вся забота по
оказанию помощи гражданскому населению ложится на плечи России и российского
мира? Ситуация запутанная.
«Красный Крест» не оказывает никакой
помощи. Гуманитарная катастрофа на Донбассе является насущной и острой, она
видна и чувствуется повсюду. Люди Донбасса получают слишком мало помощи и,
например, хорошо известные международные гуманитарные организации, такие как
Красный Крест, ничего не сделали, чтобы помочь людям, которые находятся в
больницах или приютах.
Этот тревожный факт подтвердило и
местное население, и лица, ответственные за общественную деятельность, а также
главный врач большой травматологической больницы. Мы заинтересовались этим
вопросом, потому что видели в центре города машины Красного Креста. По нашим
данным, они только контролировали ситуацию, но в реальных действиях участия не
принимали.
Сложилось впечатление, что Красный Крест
находится там только лишь для пропаганды — по политическим причинам. Кто знает,
может быть для сбора информации для политических целей Запада? Неизбежно встает
вопрос, может быть, Красный Крест только организация-прикрытие и находится там
для совсем другой деятельности и с другими целями? Или почему еще крупные общественные приюты,
центры распределения гуманитарной помощи и персонал больниц одинаково отвечают
на один и тот же вопрос — получали ли
они поддержку или помощь от Красного Креста? «Не получали». Единственный
источник помощи — это Россия, и по словам руководителя центра оказания помощи,
также «в некоторой степени Греция»…
Янус
Путконен (Janus Putkonen)
Материалы по теме:
«Честный Донбасс»: какую войну
иностранные журналисты увидели на юго-востоке Украины