– Уважаемый господин Хоссейни, Вы возглавляете Институт
изучения Кавказа. Какие практические задачи перед ним стоят?

 – Мы работаем при Тегеранском
университете. Наш Институт ставит перед собой научно-исследовательские задачи
по изучению Кавказа. Сейчас мы приняли решение изучать также и Турцию, и
Средней Азию. 

 

 – А Россию?

 – Россию изучают в Тегеранском
университете. Там есть факультет с кафедрой по России, которую возглавляет
господин Санаи, нынешний Посол ИРИ в РФ. Мы тоже изучаем ирано-российские
отношения – но через призму Кавказа, а также Средней Азии.

 

 – Как Вы оцениваете российско-иранские отношения сквозь
эту призму?

 – Ответ на этот интересный вопрос
не такой простой. Наши отношения уходят корнями в историю, тень которой всегда
чувствуется. После распада СССР ирано-российские отношения в этом регионе стали
больше партнерскими, направленными на сотрудничество.

 

 – Каковы были их главные тенденции до распада
Советского Союза?

 – Со времен Ивана Грозного, со
времен правления Рюриковичей, когда еще существовали ханства (Астраханское,
Казанское и др.), вхождение России на Кавказ стало ощутимым. Иран присутствовал
на Кавказе со времен династии Сасанидов, граница империи которых проходила в
Дербенте (город в Дагестане – прим. авт.),
куда шах посылал своих наместников. До сих пор там существуют деревни,
считающие себя иранскими. В Дербенте нередко случались восстания. Например,
восстание аланов. Иранские крепости были в Грузии, Армении.

 

 – Следует ли из этого вывод, что в Иране эти территории
рассматривают как свою историческую часть?

 – В этом регионе все же было
больше культурное влияние Ирана. Уже 200 лет наша страна не имеет никаких
претензий на кавказские территории. В советское время мы видели тенденции
минимизировать влияние Ирана на Кавказе. Сейчас такой тенденции нет. Есть
самостоятельные кавказские государства. В целом, Кавказ не является приоритетом
номер один во внешней политике Ирана, но занимает особое место в ней.

 

 – Какова концепция внешней политики Ирана на Кавказе?

 – Последние 20 лет показывают,
что главный подход во внешней политике Ирана на Кавказе – это уважение
суверенитета кавказских республик и добрососедские отношения. В 1991 году Иран
один из первых признал их независимость. Наша страна очень заинтересована в
сотрудничестве с Россией в этом регионе. Мы знаем пример успешного
взаимодействия Ирана и России здесь — это гражданская война в Таджикистане,
которую удалось прекратить совместными усилиями.

 

 – Какие страны на Кавказе и в Центральной Азии в Иране
считают своими ближайшими союзниками?

 – Такие вопросы лучше задавать
политикам, руководителям. У Ирана есть посольства в Армении, Азербайджане,
Грузии – и они никогда не закрывались. Мы заинтересованы в сотрудничестве со
всеми странами. Были времена, когда Иран мог вести себя более активно. Но мы
этого не делали.  

 – Не могу не спросить, какую позицию в Иране занимают
по поводу конфликта между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха?

 – В самом начале мы старались
занять посредническую позицию и способствовать установлению мира. Но пока успеха
во всех переговорах Минской группы ОБСЕ по этому вопросу нет. В 2010 году Иран
предлагал свой пакет мер по урегулированию, но они не были приняты.  

 – Как решить вопрос о статусе Нагорного Карабаха?

 – Сложный вопрос с юридической
точки зрения. Азербайджан пытается защитить свой суверенитет. Армения говорит,
что это защита их прав. Мы как исследователи считаем, что сами люди должны
решить. Главное, чтобы обе стороны были заинтересованы в прекращении конфликта.
Сейчас также все больше специалистов говорят о том, что Иран, Россия и Турция
должны помочь решить его. Иран выступал с таким предложением еще 20 лет назад.
В последнее время это стало лозунгом в нашей стране – региональные проблемы
должны решаться региональными державами. Без США, ОБСЕ и других.

 

 – Вы наверняка отслеживаете тенденции во внутренней и
внешней политике кавказских государств. Как в Иране их оценивают? Как вы
относитесь к тому, что Армения стремится в Таможенный союз, в Грузии склоняются
в сторону Евросоюза и так далее?

 – Иран не позволяет себе
вмешиваться во внутренние дела других стран. Например, во время правления
Саакашвили в Грузии, был сильный крен к Западу. Это их дело. Между нами
нормальные добрососедские отношения. У Армении очень хорошие отношения с США, у
Ирана с США нет дипотношений. Это не вносит раздор в ирано-армянское
сотрудничество.

 

 – То есть в Иране будут только рады, если Армения
войдет в ТС, Грузия – в ЕС.

 – Членство Армении в ТС приведет
к некоторым изменениям законодательных положений нашей торговли. С другой
стороны, именно это членство означает возможность на вход Ирана в рынки
Центральной Азии. Мы доказали, что у нас не было никаких претензий на соседние
страны. Например, когда ведут речь про ирано-турецкие отношения, всегда
акцентируется внимание на ирано-оттоманских войнах, не принимая в расчет то,
что между Ираном и Турцией уже 400 лет назад заключена мирная договоренность и
больше конфликтов не было. Также и между Ираном и Россией, Ираном и Кавказом.

 

 – Иран не признал суверенитет Южной Осетии и Абхазии?

 – Мы не признали и независимость
Нагорного Карабаха. Мы считаем, что такие вопросы должны решаться на уровне
ООН. Иран за государственную целостность и против распада любой страны. Вы
знаете, эти конфликты были заложены политикой Сталина.

 

 – Мы знаем, что еще не решен вопрос правового статуса
Каспия.

 – Этот вопрос сложный с правовой
точки зрения. Он должен решаться главами пяти прикаспийских стран. Были не
очень позитивные тенденции здесь для Ирана, но мы не стали ссориться с соседями
на фоне этих тенденций. Можно выделить успешное достижение между Ираном и
Россией в прикаспийском сотрудничестве – там не появилась NATO. В целом, по
Каспию издревле осуществлялись межстрановые взаимодействия.

 

 – Каспий – это море дружбы. Как Вы относитесь к
инициативе Туркменистана проложить транскаспийский газопровод?

 – Мы считаем, что необходимо
принять в расчет негативный эффект на экологию Каспия от прокладки газопровода.
Ведь это с этой точки зрения многие уже считают Каспийское море «мертвым». Все
страны должны обращать внимание на то, что не следует действовать в обход
общего мнения остальных государств Каспийского бассейна в угоду своим
политическим и энергетическим преференциям.

 

 – Как в Иране видят сотрудничество с российским
Северным Кавказом?

 – Большинство наших соседей
исповедуют суннитский ислам, но между нами много общего. Иногда кажется, что
люди, которые считают шиизм и суннизм разными течениями, не понимают, что это
одна вера, один Коран для всех мусульман. Так же и с Россией, с Северным
Кавказом (СК). У нас есть духовная общность. Северный Кавказ – часть Российской
Федерации. Есть определенные экономические отношения между Ираном и
Дагестанской республикой РФ. Но многие представители СК не видели иранцев. Там
больше турецких компаний, активных в области инфраструктуры, домостроения. Что
касается культурного взаимодействия, контакты между нами также малы. Нет
инициативных посредников.

 

Я читал, что
аварцам меньше всего угрожает ваххабизм, потому что у них сильные традиции и
корни. В Дагестане распространены суфийские школы, братства. Например, тарикат
Накшбандийя, который пришел в Дагестан из Ирана через Турцию. С другой стороны,
из СМИ мы знаем, что на российском СК много проповедников из арабских стран, и
мы видим ослабление позиций традиционного ислама и усиление радикальных
салафитов. Иран и Россия должны работать вместе против этого.

 

 – Возможно, у Вашего Института есть конкретные
предложения, рекомендации?

 – Как любой исследовательский
центр, наша организация главным образом направлена на подготовку, создание
коммуникативной площадки для студентов, специалистов. Наш институт – это
посредник между специализированными центрами иранского МИДа, к примеру, и университетами,
студентами. В том числе и зарубежными. Напрямую мы не влияем на принятие
внешнеполитических решений, но опосредованно работаем с ними. Мы проводим
семинары, конференции для обмена мнениями и взглядами между иранскими
специалистами и иностранными. И готовы к взаимодействию на этом уровне.

 

 

---

Интервью провела
Нина Леонтьева. Тегеран, 16.07.2014. Специально для Бюро информации Notum©