Часть третья: «Исламское государство»

— Игорь Николаевич, не так давно Вы
посетили территории «Исламского государства» в Ираке. Как Вы
туда попали, в каком качестве, какие
цели преследовала Ваша поездка?

 

— Здесь
вот в чем дело… В современной российской
экспертной среде существуют два подхода
– консервативный и «инновационный».
Первый предполагает, что исследователь
должен работать «в поле», проводить
многочисленные интервью на месте,
подышать воздухом страны или региона.
В чайхане посидеть, на рынке потолкаться,
в очереди за утренним хлебом постоять
и сделать еще массу вещей, которые
обогащают твое понимание ситуации
десятками нюансов. Так работали и
работают столь чтимые мною мэтры как,
к примеру, Владимир Никитович Пластун,
Александр Алексеевич Князев, Андрей
Арешев, Яна Амелина или наши «восходящие
звезды» Лана Раванди-Фадаи и Юлия
Свешникова. Список могу продолжить.

 

В
«инновационном» подходе всего этого
не нужно, достаточно иметь выход в
Интернет, регулярно читать несколько
статей в неделю и – бинго – ты уже
«эксперт», готовый высказываться по
любому поводу.

 

В
силу возраста и воспитания я, понятное
дело, остаюсь консерватором, поэтому
исследовать такое явление. как «Исламское
государство», не побывав в нем, считал,
как бы это лучше сказать… некорректным.

 

Попасть
туда не так уж и сложно, главное – иметь
хорошие рекомендации от нужных и
авторитетных людей. Они у меня были.
Кроме того, руководство «Исламского
государства» сейчас тоже стремится, в
определенной, конечно, мере, к информационной
открытости. Существует даже разработанный
тамошним департаментом по общественным
связям официальный документ – «Правила
поведения журналиста на территории
Исламского государства». В нем есть
определенные ограничения, но когда ты,
в общем-то, не слишком журналист, а, в
основном, исследователь, это не очень
мешает.

 

— Какую жизнь и порядки Вы там увидели?

 

— Впечатлений
и фактов, зачастую – крайне противоречивых,
на целую книгу. Если в двух словах, то
основная масса населения устала от
войн, переформатирований и всего прочего,
а потому хочет только одного – нормальной
жизни, основанной на традиционных
ценностях, гарантиях безопасности и
социальной справедливости. Американская
оккупация, последовавшая за этим
гражданская война, хаос коррупции и
бандитизма при аль-Малики – от всего
этого мирное население уже тошнит.
Поэтому сегодня оно хочет «твердой
руки», власти, которая внятно объяснит,
как жить дальше и, главное, сможет это
объяснение претворить в жизнь.

 

Разумеется,
есть «партия войны», которая постоянно
кричит «всех убьем – одни останемся»,
«весь мир будет наш», но их популярность
стремительно падает. Большинство
рассуждает таким образом: «Мы отвоевали
свой кусок земли, теперь нам нужно на
нем обустроить нормальную и справедливую
жизнь». И на контролируемых территориях
руководство «Исламского государства»
старается сейчас эту жизнь налаживать,
восстанавливать инфраструктуру,
образование, здравоохранение, систему
социальной поддержки и так далее.
Разумеется, в силу своих достаточно
ограниченных продолжающейся войной
возможностей.

 

— Вы пишите, что «правительства и масса
экспертов так до конца и не понимают, с
чем имеют дело, рассматривая ИГ только
как террористическую организацию, еще
одну «Аль-Каиду». Что есть ИГ сегодня?
Кто ими руководит? Какие цели они ставят,
и кто воюет за них?

 

— Давайте
начнем с того, что «Исламского Государства»
– как некой единой квазигосударственной
или же трансгосударственной структуры
не существует. ИГ – это, если так можно
выразиться, «облако тэгов», каждый из
которых сугубо специфичен и, что очень
важно для понимания, более чем автономен
от руководства. Координация между
филиалами ИГ в разных странах и регионах
практически отсутствует, каждый из них
развивается не по единым шаблонам, а в
зависимости от того, как руководство
филиалов понимает ислам и свои политические
задачи на настоящий момент.

 

Еще
одним фактором, добавляющим смятения
в ума экспертов, является то, что для
части группировок по всему миру ИГ
является своеобразной франшизой. Ведь
как получается – провозгласил себя
частью «Исламского государства», тебя
и боятся больше, и деньги на джихад с
местных бизнесменов проще собирать, и
пресса о тебе пишет, и конкуренты
опасаются. Сплошные выгоды, чем некоторые
группировки и пользуются. Кроме того,
и для местных властей есть в этом свои
положительные стороны: «У нас тут ИГ
появилось, срочно дайте денег на
укрепление безопасности и отражение
террористической угрозы».

 

Поэтому
сегодня говорить об ИГ «в общем» — признак
непрофессионализма. Год назад – вполне
можно было, сейчас уже никак, нужно
обязательно уточнять – об «ИГ» в какой
стране идет речь. В Ираке — это
квазигосударство, в Сирии — это одна из
сторон гражданской войны, поддержанная
извне, в Ливии – местная группировка,
ведущая борьбу за контроль над территорией
и ресурсами, в Средней Азии и на российском
Северном Кавказе – это, большей частью,
откровенная франшиза.

 

Что
касается сегодняшнего «Исламского
государства»» на территории Ирака, то
здесь все сложнее. На мой взгляд, мы
имеем дело с двумя процессами. Первый
— создание квазигосударства. Второй —
социальная революция под знаменем
ислама. Причем, не с ублюдочными «цветными»
событиями, которые были только и
исключительно верхушечными переворотами,
а с самой что ни на есть революцией
классической, со всей ее противоречивостью,
неразберихой, борьбой различных курсов
в ее руководстве и кровавыми издержками.

 

ИГИЛ
в Ираке изначально был, если так можно
выразиться, «винегретом», в котором
смешались интрига ЦРУ, интересы верхушки
племен, саудовские деньги, нефть Мосула,
протест суннитов, подполье из бывших
офицеров саддамовской армии и активистов
БААС и много чего еще. Но выступление
этой группировки год назад дало толчок
глубинным социальным процессам не
только в Ираке, но и в регионе в целом.
И перед руководством ИГИЛ в Ираке вскоре
стал вопрос – либо «оседлать» эти
процессы, приступив к государственному
строительству, либо повторить судьбу
«аль-Каеды», которая превратилась, по
сути, в сектантскую группировку, у
которой нет шансов не то что на успех –
на выживание.

 

Победили
сторонники государственного строительства,
была сформулирована на основе учения
Ислама идея справедливого «Халифата»
— и после этого события начали развиваться
уже по сценарию социальной революции,
поддержанной широкими массами не только
в Ираке, но и в регионе.

 

Но
нужно понимать и другое. Любой политический
процесс – диалектичен, единство и борьба
противоположностей и так далее. В самом
руководстве ИГ в Ираке есть крыло
«государственников» и есть крыло
«джихадистов-интернационалистов», а
между ними – фракции со всей палитрой
политических оттенков. Кроме того, не
будем забывать, все это происходит под
исламскими лозунгами, а ислам – религия
с огромным адаптационным потенциалом,
способная гибко реагировать на вызовы
современности, религия, в которой даже
в рамках одного мазхаба возможны
варианты. Весь этот клубок противоречий
трудно распутывается, динамика процесса
стремительна, а потому и возникают
серьезные проблемы с адекватной оценкой
того, чем же в действительности сегодня
является «Исламское государство» как
на территории Ирака, так и в остальных
частях света.

 

— Зачем ИГ нужны множественные казни и
расстрелы на всем пространстве территорий,
которые они захватывают? Вообще, кого
ИГ записывают в свои враги?

 

— Зачисление
в список врагов происходит по универсальной
формуле, действующей во всем мире, –
«кто не с нами, тот против нас». Дальше
– начинаются нюансы в отношении цели
террора. По большей части, он, конечно,
решает задачи устрашения противников.
Где-то – вытеснения конфессиональных
и национальных групп, признанных
«нежелательными элементами». Где-то –
это символическое действо, послание
окружающему миру и, в первую очередь,
Западу. Отсюда и эти красно-оранжевые
комбинезоны на публичных казнях:
«Смотрите, одетых в эту робу наших
братьев пытали, унижали и убивали в
Абу-Грейбе, Гуантанамо и других секретных
тюрьмах, сейчас заключенные и палачи
поменялись местами, задумайтесь над
этим».

 

Другой
вопрос, что некая особая и из ряда вон
выходящая жестокость ИГ – это все-таки
миф, создаваемый масс-медиа стран,
входящих в «антитеррористическую
коалицию». Этнические конфликты и
гражданские войны конца XX
– начала XXI века давали
примеры жестокости куда как большей,
все зависит от того, как показать.

 

— В своей статье Вы упоминаете о европейцах
в ИГ. Что ими движет?

 

— Опять
же, все зависит от того, куда конкретно
они едут. Есть те, кто едет на войну и за
приключениями. Но в отношении большинства
уехавших – еще раз повторю: ИГ дало
людям идею создания государства,
построенного на принципах справедливости,
тех, которые существовали в раннем
исламе, во времена праведных халифов.
Для европейского и российского сознания
это дико и чуждо: как можно бросить
комфорт общества потребления, сытость,
супермаркеты, стабильность будней — и
уехать воевать за Идею? Причем, в гораздо
худшие бытовые условия и с постоянным
риском для жизни.

 

На
самом деле нет никакого «феномена
европейцев в ИГ». Просто в массе своей
обывателю и политикам с мышлением
обывателя такое не понять. А для людей,
готовых отстаивать свои религиозные и
политические убеждения с оружием в
руках, готовых при необходимости отдать
за них свою жизнь, для людей, которые не
считают общество потребления пиком
развития цивилизации, – в этом нет
ничего необычного, пусть даже они и
живут в Европе.

 

— В структуре ИГ есть
и россияне. Появилась информация о «подразделении» ИГ на Северном Кавказе.  Как Вы это прокомментируете?  

— Это
пропаганда, к которой не стоит относиться
слишком серьезно. Реальность заключается
в том, что сторонники Халифата с Северного
Кавказа уезжают. В Сирию, в Ирак, куда-то
еще. Сошлюсь на мнение уважаемого мною
российского эксперта Центра проблем
Кавказа и региональной безопасности
ИМИ МГИМО Ахмета Ярлыкапова, тщательно
изучающего этот вопрос: «Уже сейчас
появились на территории Сирии населенные
пункты, населенные новейшими выходцами
из Северного Кавказа. Они основывают
там селения, они там обосновываются. И
еще один очень интересный момент –
дагестанские власти посылают туда
людей, чтобы они уговаривали остаться
их там: «Ребята, раз вы уехали, то уж
оставайтесь там и не возвращайтесь
обратно».

 

— Вы также пишите, что «не стоит всерьез
говорить и о том, что ближайшей целью
«Исламского государства» является
Россия» и что для России это «угроза
«завтрашнего дня». Какова вероятность
того, что антироссийские силы используют
ИГ соответствующим образом или что
антироссийски настроенные боевики в
рядах ИГ, что называется, «выйдут из-под
контроля»?

— Ну,
во-первых, их там не настолько много,
чтобы они серьезно сумели выйти из-под
контроля. Во-вторых, дураков как в
центральном руководстве ИГ, так и в
командовании «филиалами» нет. И они
прекрасно понимают, что связываться с
государством, располагающим серьезными
военными и специальными возможностями
– Россия, Иран, Китай — выйдет себе
дороже. Да и зачем гибнуть в самоубийственных
атаках, если есть куда как боле «сладкие
цели» — страны, где государственные
структуры слабы, где власть буквально
валяется на земле.

 

А к
тому же, у этих стран есть ликвидные
природные ресурсы, отбив которые и
выставив их на мировой рынок, пусть и
«черный», можно пополнить казну джихада.

 

Здесь
будет использована другая схема. Против
России, Китая и Ирана будут действовать
группировки, залегендированные под ИГ,
присвоившие себе его знамена и лозунги,
но на самом деле – работающие в интересах
вполне конкретных стран, политических
кругов и спецслужб.

 

— В СМИ информация,
что ИГ взяли
на себя ответственность за недавние
теракты в Кувейте, Франции, Сомали, 
Тунисе и Египте, в результате чего президент Египта
Фатах Ас-Сиси объявил о том, что страна
«в состоянии войны». Насколько опасен (и вероятен ли) военный сценарий также
на египетской и тунисской территориях?

 

— Знаете,
вот ИГ в Египте, Сомали и Тунисе – это
чистая франшиза. «Ансар Бейт аль-Макдис»
в Египте, якобы присягнувшие ИГ — это
«братья-мусульмане», и преступные
группировки, давно свившие себе уютное
гнездо на Синае. В Тунисе – местные
исламисты, которых там хватает. В Сомали
– одна из криминальных группировок,
решившая потеснить конкурентов по
бизнесу. Ни у кого из этих обладателей
франшизы сил на военный сценарий в
Египте и Тунисе не хватит. Хотя гадить
по мелкому – вполне способны.

 

— В СМИ была информация,
что ИГ собираются установить законы
шариата в Израиле и Палестине, что ИГ объявили войну ХАМАС, но в то же время говорится и
о помощи от
ХАМАС ветви ИГ на Синайском полуострове.
Где здесь правда?

 

— Правда
в том, что ИГ к этому не имеет никакого
отношения. Все это – деятельность той
самой франшизы. На Синае местные
преступные группировки вместе с
завязанными на нелегальном бизнесе
исламистами объединяются для противостояния
армии и правоохранительным органам,
которые получили недвусмысленный приказ
президента ас-Сиси навести наконец-то
порядок в этом криминальном анклаве. У
ХАМАС там тоже есть свой полукриминальный
интерес, поэтому временный союз вполне
естественен.

 

Ну.
а консолидация палестинцев с оккупированных
территорий вокруг ИГ – это совершенно
фантастический сценарий, к которому
никто, кроме невзыскательных журналистов
и непрофессионалов, выдающих себя за
экспертов, всерьез не относится.

 

Продолжение следует.  Интервью:    часть 1      часть 2

---

 

Нина
Леонтьева, специально для Бюро информации
Notum. Главное
фото: www.aljazeera.com