Часть четвертая

 

Ирак: прежних границ не будет

 

— В продолжении разговора об «Исламском
государстве»… Если идеи ИГ столь
справедливы социально, почему в Ираке
все больше людей, племен, идут противостоять
им?

 

— Все
подобные сообщения – прекрасный пример,
демонстрирующий с одной стороны слабое
знание местных реалий, с другой –
пропаганду, стремление выдать желаемое
за действительное. Суннитские племена
в Ираке – это очень интересное явление.
И выглядят эти «племена» совсем не так,
как нам представляется в классическом
варианте. Собственно, «племя» — это
термин, введенный для того, чтобы
упростить понимание все сложностей,
связанных с этой частью иракского
населения.

 

Не
вдаваясь в детали, хотел бы пояснить.
«Племя» в Ираке контролирует определенную
территорию. Но, по сути, эти земли
приватизированы различными кланами
этих «племен», которые ведут на них
законный или полузаконный бизнес, то
есть извлекают доход от контроля ими.
И им, по большому счету, глубоко параллельны
и власти в Багдаде, и «Исламское
государство». Лишь бы своевременно
проплачивалась их лояльность и
гарантировалась неприкосновенность
источников доходов.

 

Здесь
и возникают коллизии. Кто-то договорился
с ИГ, а кто-то не сумел или не захотел.
Не захотел по разным причинам – тесные
связи в Багдаде, кровная месть (боевики
ИГ расстреляли шейха или кого-то из
верхушки), элементарное недовольство
условиями сотрудничества, которые
предложили эмиссары ИГ. Вот этих
недовольных и пытаются представить
идейными борцами с Халифатом, этаким
народным ополчением против «террористов».
Это совершенно не соответствует
действительности. Приведу три примера,
которые достаточно показательны и о
которых мне подробно рассказывали мои
собеседники в Ираке.

 

Первый
– численность этого «племенного
антитеррористического ополчения». Со
статистикой населения в стране плохо
от слова «совсем». Тем не менее, численность
«племен», по разным оценкам, составляет
от 6 до 10 миллионов человек, из которых
примерно, подчеркиваю – примерно, от
полутора до двух с половиной миллионов
мужчин вполне «боеспособного возраста»,
способных держать в руках оружие. Вместе
с тем, численность «племенного
антитеррористического ополчения», так
или иначе задействованного против ИГ
никогда не превышала 8-12 тысяч человек.
И это с учетом тех, кто проходит подготовку
в тренировочных лагерях, развернутых
западной «антитеррористической
коалицией». Цифры, как видите, более чем
красноречиво говорят о правдивости
мифа о «сопротивлении племен террористам».

 

Второе.
В феврале в Багдаде было с большой помпой
объявлено о создании «Национальной
гвардии» из суннитов, главной задачей
которой являлась бы безопасности городов
в северных, северо-западных и центральных
частях республики, а также охрана границ
с Сирией, Иорданией и Саудовской Аравией.
Численность этого формирования
планировалась от 120 до 200 тысяч бойцов.
По сути, Багдад санкционировал и создание
вооруженной альтернативы шиитскому
ополчению, и предоставил возможность
верхушке племен, враждующих с ИГ, создать
подконтрольную им военную силу за счет
бюджета страны и ресурсов антитеррористической
коалиции во главе с США. В итоге – все
эти планы так и остались на бумаге, а
то, что удалось создать – штука совершенно
декоративная, способная нести исключительно
полицейские функции. И то – при условии,
что в них не стреляют, поскольку в
противном случае эти «национальные
гвардейцы» стремительно отступают, по
дороге избавляясь от всего, что мешает
этому маневру – от военного имущества
до тяжелого вооружения.

 

И,
наконец, третий пример. Вы наверняка
помните скандал, который разгорелся
после публикации данных иранской
разведки о том, что США снабжает оружием
ИГ. Так вот, факт действительно имел
место быть, но при каких обстоятельствах?
Некоторые вожди племен запросили у
американцев оружие. Те эту заявку
исполнили и военно-транспортной авиацией
доставили груз на указанные вождями
точки. После чего вожди спокойно, прямо
на месте получения, продали оружие и
боеприпасы эмиссарам ИГ. Но самое
интересное – спустя некоторое время,
когда вся эта история всплыла, — попросили
снова. Такая вот «война», и такое вот
«сопротивление ИГ».

 

— Игорь Николаевич, каков Ваш прогноз
в отношении единства Ирака?

 

— Ирака
в прежних границах не будет, и это только
вопрос времени. Курды готовы били
отделиться уже в прошлом году, готовы
они это сделать и сейчас в любой момент.
Но во время недавнего визита в Вашингтон
Масуда Барзани в ходе интенсивных
консультаций было принято совместное
решение о том, что до завершения истории
с ИГ в любом из вариантов – разгром или
же возникновение некоего государственного
образования на подконтрольных ИГ
территориях – курды не будут провозглашать
отделение от Ирака и создание собственного
государства. Хотя, фактически оно уже
возникло, и Эрбиль считает себя частью
Ирака лишь формально.

 

В
Багдаде много говорят, что не смотря на
перманентный конфликт в стране между
суннитами и шиитами, иракцы не хотят
развала страны. Что подтверждают и
социологические опросы и экспертные
интервью. Так, по итогам опроса,
проходившего в ноябре 2014 года среди
опрошенных суннитов о том, что они
считают себя прежде всего иракцами
заявили 60%. Среди шиитов – 62%. В Курдистане,
кстати, таких лишь 11 процентов.

 

Но,
на мой взгляд, единственное, что сейчас
удерживает целостность страны – это
страх. Значительная часть местных
шиитских элит опасается, что в случае
распада Ирака они станут иранским
протекторатом, чего им очень бы не
хотелось. Лидеры суннитов боятся, что
что оставшись один на один с ИГ – тут
же стремительно проиграют. В любом
случае, страх – фундамент не самый
надежный. Изменится ситуация – развод
тут же станет реальностью. Вопрос в том
– в какой форме: либо это будет
конфедерация, что, на мой взгляд наиболее
вероятный сценарий, либо это будут два
отдельных государства,

 

Сирия: «метили в Асада — попали в
страну»

 

— Несколько вопросов по Сирии. В своем
недавнем интервью американскому CBS
президент Башар Асад сказал, что «каждый
конфликт обязательно заканчивается
переговорами между различными сторонами
и политическим урегулированием, и Сирия
в течение последних четырёх лет пытается
организовать такой политический диалог,
даже имея дело непосредственно с
вооруженными группировками…».  Оптимистичны ли Вы по поводу переговоров между сирийским правительством и силами оппозиции, которые недавно
прошли в Астане? 

 

— Абсолютно
не оптимистичен. Кроме того, изменил
свою точку зрения и Башар Асад, который
на днях заявил, что возможности
политического диалога исчерпаны и
договариваться с террористами не имеет
смысла.

 

И
здесь я с ним полностью согласен. Видите
ли, за годы, прошедшие с начала конфликта,
в лагере оппозиции произошли качественные
изменения. Здравомыслящие светские
силы, осознавшие тот факт, что «метили
в Асада – попали в страну», активно
сотрудничают сегодня с правительством.
Необходимо заметить, что в немалой
степени этому способствовало принципиальное
отличие сирийских элит от «элиты»
российской, заключавшееся в том, что их
основные активы были внутри страны, а
не на Западе. Да, они не очень любят
Асада, но в случае падения Дамаска
потеряют все, да еще и вряд ли успеют
эвакуироваться.

 

Те
эмигранты в Европе, которых Запад
пытается представить миру как «отцов
сирийской демократии», — откровенные
клоуны. Представляющие только и
исключительно себя с несколькими
«братьями по разуму и идеалам» в качестве
группы поддержки, не имеющие никакого
влияния на «полевых командиров» и
население страны. Убогие в интеллектуальном
и политическом плане настолько, что,
как точно подметил мой коллега Эль-Мюрид,
«по сравнению с ними
отечественные оппозиционеры и вожди
вроде Немцова и Навального выглядят
титанами галактического масштаба».
То, что сирийские власти с ними ведут
какие-то разговоры – дань западным
требованиям о «политическом диалоге»,
грамотный ход Дамаска, позволяющий
опровергнуть обвинения в «нежелании
режима договариваться». Но цена этим
разговорам – копейка.

 

Все
остальные, воюющие сегодня против Сирии,
– клоны, филиалы и «дочерние организации»
джихадистов, отрицающие возможность
каких-либо компромиссов с Дамаском в
принципе. И небольшой процент местных
«махновцев», которые воюют исключительно
за-ради возможности пограбить, встроиться
в структуры пришедшей сегодня в страну
трансграничной преступности –
наркотрафика, контрабанды оружия,
грабежа археологических ценностей и
работорговли. И из-за этой своей
«прагматичности» совершенно наплевательски
относящиеся к любой идейной подоплеке
конфликта. Никаких других «оппозиционеров»
там нет. Поэтому с кем вести диалог, с
кем договариваться?

 

— Существенная территория Сирии все
еще под контролем мятежников. В частности,
сейчас идут бои за Алеппо, который, по
мнению Дамаска, может закрепить разделение
страны на запад, подконтрольный армии
Асада, и остальную часть Сирии, которую
захватила оппозиция. Сможет ли действующий президент
вернуть «потерянные» территории?

 

— В
ближайшей перспективе – нет. Ресурсы
законного правительства очень ограничены,
в то время как поток военной помощи
боевикам непрерывно нарастает.

 

— Великобритания
предлагает бомбить позиции ИГ в Сирии.  Что это за
«маневр»?

 

— Маневр
— в создании «безопасных зон», в которых
ВВС Сирии будут лишены возможности
наносить удары по боевикам. Одновременно,
эти зоны станут «освобожденными от
кровавого режима территориями», куда
потоком хлынет военная помощь. Еще в
мае нынешнего года я говорил о том, что
в феврале-марте состоялись принципиальные
договоренности между Турцией и
Вашингтоном об «окончательном решении
сирийского вопроса». И создание
«безопасных зон» — один из ключевых
элементов совместного плана.

 

События
последних месяцев показывают, что
основные игроки – США, Турция и Саудовская
Аравия – играют сейчас «на добивание»,
прилагают все усилия к тому, чтобы в
ближайшее время нанести решающий и
смертельный удар. Они, собственно, и
ведут себя так, как будто государства
Сирия уже не существует, а есть лишь
некая территория, нуждающаяся в
«переформатировании», что особенно
заметно на примере Анкары.

 

По
сути, главная задача антисирийской
коалиции – уничтожить Дамаск как
влиятельного игрока в регионе – уже
выполнена. Остается сменить режим. На
прямую агрессию ни США, ни турки, ни
саудиты идти не хотят, поэтому сейчас
активизируют «войну на истощение».

 

— В
конце июня 2015 года Владимир Путин
встречался с министром иностранных дел
Сирии Валидом Аль-Муаллемом, после чего
заявил, что «Москва готова
поддержать коалицию по борьбе с
терроризмом, если Дамаск посчитает её
создание целесообразным и возможным».  Какую коалицию
намерен предложить Дамаск?

 

— Собственно,
параметры этой коалиции были ясны уже
к концу 2014 года – Сирия, Иран, Россия,
Хизбалла, шиитское ополчение в Ираке
плюс поддержка Китая. Подобная коалиция
вполне могла бы быть эффективной. Тогда,
а не сейчас. Время упущено. Москва
пыталась усидеть на двух стульях, явно
переоценивая свое влияние в регионе, –
выступить посредником между Дамаском
и Западом, модератором «общесирийского
диалога» и, по большому счету, больше
занималась имитацией озабоченности,
чем поиском реальных шагов. Доигрались
в интриги, стремились быть хорошими для
всех, плюс – увязли с Украиной. В
результате – сегодня возможности Москвы
влиять на ситуацию в Сирии и вокруг нее
– крайне ограничены, а если откровенно
– то почти никаких. Если, конечно, не
случится чудо — наши «архитекторы внешней
политики» вдруг внезапно прозреют и
сумеют внятно сформулировать интересы
России в регионе и пути их достижения.

 

Продолжение следует.   

Часть 1: ядерная программа Ирана    

Часть 2: Саудовская аравия     

Часть 3: «Исламское государство»

 

 

---

 

 

Нина
Леонтьева, специально для Бюро информации
Notum©. Главное
фото: www.google.com/maps