Два народа – одна судьба

 

Как известно, термин «Центральная Азия», объединяющий государства
и территории от Каспия до Монголии, предложил использовать казахский лидер
Нурсултан Назарбаев. Если верить «Википедии», произошло это в 1992 году на
саммите государств тогда еще Средней Азии. Вряд ли президент молодой суверенной
республики, еще недавно входившей в состав разрушенного Советского Союза,
строил тогда конкретные планы по скорейшей ликвидации языковой основы,
существовавшей в Казахстане многие десятилетия.

 

История становления государственности на пространствах бывших
республик СССР формировалась по-разному, будучи полна и героических, и
трагических страниц, отражавших целые эпохи. Но история эта была неразрывно
связана с Россией. Что касается принятия казахами кириллицы как фундамента, на
котором строилась государственная письменность (до специального указа,
вступившего в силу 27 октября 2017 года), то в этом вопросе никогда прежде ни
один исследователь не рисковал утверждать, что кириллицу Россия насаждала
казахам огнем и мечом.

 

В 19-м веке одним из первых национальных казахских просветителей
стал Ибрай Алтынсарин, переводивший соплеменникам произведения русской
литературы, открывавший русскоязычные классы для казахских детей, подаривший
своему народу возможность приобщиться к сокровищнице не столько российской,
сколько общемировой цивилизации.

 

Со времен Ходжи Ахмеда Яссауи и хана Абылая галерея людей,
сделавших неоценимый вклад в культурное развитие казахов, стала бескрайней, как
казахская степь. Писатель Мухтар Ауэзов, автор художественно-исторического
романа о жизни и творчестве одного из известнейших казахских просветителей Абая
Кунанбаева, судьбу и суть своего героя обозначил так: «Зрячее око, отзывчивое
сердце, мудрость народа». С не меньшим уважением казахи в своей исторической
памяти хранят имя Шокана Уалиханова и имена великого множества других достойных
сыновей и дочерей своей родной земли. Как и имена героев, отдавших жизни в годы
Великой Отечественной войны или десятилетия достойнейшего труда в послевоенное
время за Родину, тогда еще общую для всех народов СССР.

 

В веке двадцать первом – уже иные реалии. Сегодня Казахстан
по праву носит заслуженный статус одного из крупнейших государств Евразии. Его
экономика развивается уверенными темпами, а политический международный
авторитет растет. Кроме этого, Казахстан и территориально, и экономически
является крупнейшим партнером России по Евразийскому союзу. Помимо этого,
следует учитывать и одинаково важные для РФ и Казахстана партнерские связи и
юридически закрепленные международно признанными актами обязательства в рамках
договора ОДКБ и партнерства в Шанхайской организации сотрудничества.

 

Руководитель республики Нурсултан Назарбаев – опытный
политик, к мнению которого Запад прислушивается с уважением. При Назарбаеве
Астана расширяет горизонты международного сотрудничества по важнейшим для
развития государственности Казахстана направлениям. Дальновидность большинства
принимаемых решений руководством республики в плане политики и экономики носила
логически оправданный  и понятный
характер. Справедливости ради следует вспомнить, что вопрос о переходе
Казахстана на латиницу был затронут в речи Назарбаева еще в 2006 году, когда
глава республики выступал в Астане на Ассамблее народов Казахстана. Мало кто
ожидал, что через десть лет последует хирургически безапелляционный приказ…

 

Решение о смене кириллицы на латиницу породило эффект закипающего
вулкана. Подкрепляясь исключительно тактическими предпосылками, это решение будет
иметь далеко идущие геополитические последствия, которые отразятся не только на
судьбе казахского народа.

 

Трудности перевода

 

Традиции письменности складываются десятилетиями и веками. В
Казахстане планируют закончить основные мероприятия по переводу на латиницу
всего за восемь лет, к 2025 году. С точки зрения Истории, период – мизерный.
Зачем же такая спешка?

 

Если проводить аналогии с экономической «шоковой терапией»,
которую после падения Берлинской стены усиленно кинулись внедрять сначала в
европейских государствах бывшего Варшавского договора, а затем и в
экс-республиках СССР, то население Казахстана вряд ли обрадуется столь
интенсивному переходу на абсолютно другой языковой фундамент. А рассуждая
известными современными терминами – на чужой культурный код.

 

Международный опыт показывает, что в силу понятных причин
проще и легче эти перемены переносятся детьми, в отличие от взрослых. Яркий
пример «языковой реформы» в Узбекистане, где резко возросли протестные
настроения в обществе среди граждан среднего и преклонного возраста, похоже,
для казахских чиновников живым и убедительным предупреждением не является. По
сути, в Казахстане меньше чем за десятилетку переучиваться придется нескольким
поколениям: кто-то должен быть очень сильно заинтересован такому потрясению в
национальных масштабах.

 

Пожалуй, не менее крупный аргумент во всей этой истории
политически-лингвистического революционного скачка – это масштабы экономических
затрат, которые вряд ли скажутся позитивно на темпах экономического развития
Казахстана, а по мнению немалого числа экспертов, затормозят это развитие на
долгие годы. Переход на латиницу – удар не только по образованию и культуре, но
и по всей административной системе. Решаться на такие кардинальные
преобразования следовало бы, взвесив огромнейшее количество потенциальных
проблем во всех сферах жизнедеятельности государства. И, тем не менее, октябрьский указ президента РК –
реальный факт.

 

Помимо хаоса, который всегда сопровождает хронику событий
при искусственном сломе языковых традиций, придется иметь дело с последствиями
разрыва связей межэтнических, межкультурных, деловых, которые только-только
начали выстраиваться и развиваться между Казахстаном и его приграничными
государствами-соседями после ликвидации (а по иному и не назвать) единого
культурного и экономического пространства под аббревиатурой СССР. И речь тут не
только о России – у Казахстана немало других партнеров, активно развивавших в
последнее время тесные приграничные и межгосударственные контакты.

 

Рассматривая дальнейшие перспективы развития сложнейшего по
форме спектра  межгосударственных
отношений непосредственно между Россией и Казахстаном, нельзя не отметить, что
перевод Казахстана на латиницу приведет к серьезным проблемам, влияющим
практически на весь этот спектр.

 

Язык и документация, еще вчера привычные при
выстраивании диалога между российской и казахстанской стороной, будут меняться.
Если политиков еще как-то будут выручать переводчики, то что делать
законодателям и предпринимателям, которые столкнутся с массой препятствий в
реализации актуальных задач, которые нужно решать срочно, по правилу «здесь и
сейчас»?

 

Это означает потенциальное приостановление и даже где-то
заморозку взаимовыгодных межгосударственных инициатив и в политике, и в
бизнес-проектах. В 2017 году на Южном Урале провели межгосударственный Российско-Казахстанский Форум. Это пример позитивного сотрудничества, не возводящий, а, наоборот, устраняющий барьеры. Остается надеяться, что мероприятия подобного формата, укрепляющие связи между странами, будут продолжены…

 

Отдельный и весьма чувствительный в первую очередь для
Казахстана вопрос – это вопрос огромного числа трудовых мигрантов, работающих сегодня в России. Сколько перекосов и препон
придется обходить при решении проблем в этой сфере – а главное, какова будет
для Казахстана цена решения этих проблем?

 

Кому выгодна смена казахского курса?

 

Сегодня не существует настолько мощных аналитических ресурсов,
чтобы оценить точный политический, экономический и социально-культурный ущерб,
который понесет в результате перехода на латиницу Казахстан. Можно лишь
приблизительно предположить масштабы этого ущерба – да и то в тактическом
плане, на уровне горизонтов оценки на ближайшие годы.

 

Однако размеры последствий в перспективе стратегической, как
ни парадоксально, не трудно предположить уже сейчас. Они будут катастрофически
разрушительными. Даже подросток способен понять, что вслед за Казахстаном
последствия по цепной реакции начнут ощущать теснейшим образом связанные с ними
государства. Россия здесь, мягко говоря, не исключение – она, судя по
происходящему, ближайшая после Казахстана и также крупнейшая вместе с
Казахстаном цель.

 

Как показывает практика, принципами невмешательства в дела
других стран руководствуются далеко не все государства. Вне всяких сомнений,
заказчики и бенефициары игры под названием «переводим Казахстан на латиницу» имеют
свои офисы на обоих берегах Атлантики. И не стесняясь подтверждать свой
шаблонный почерк, бенефициары эти одновременно вскрывают болезненные точки
социальных конфликтов на территории соседних с Казахстаном стран.

 

Имеющий отношение к «языковым вопросам» скандал, который
сегодня искусственно раздувается радикально настроенными националистами в
Татарстане – при очевидной поддержке прозападного либерального крыла российской
«творческой интеллигенции», обнаруживает до боли знакомое сходство со
сценариями уже внедренных и усилено внедряемых до сих пор «цветных революций».
В этом процессе «демократизации» используется один и тот же набор
манипулятивных технологий – от массовых информационных кампаний в соцсетях до
циничного подковерного подкупа чиновников, занимающих высокие ответственные
государственные посты.

 

В Татарстане, кстати, пытались «перескочить» на латиницу еще
в 90-х годах прошлого века, используя кризисную нестабильность общей
политической системы в России. Тогда «унести суверенитета столько, сколько
угодно» Казань не смогла.

 

Если Казахстан, не без причин считающийся крупнейшим
государством Центральной Азии, начнут позиционировать как мощный пример
перевода на латиницу остальных тюркоязычных народов, проживающих в составе
России?

 

При нынешнем курсе доллара и евро астрономических затрат на
создание и поддержку такого «имиджа» не потребуется. Кстати, недавние
социальные столкновения и беспорядки на севере Казахстана, властями республики
определенные как попытка организации «цветного переворота», лишь подтверждают
фактор соблазнительной финансовой «рентабельности» для «инвесторов».

 

А если таковые зашевелились – и шевелятся все активнее, не
скрывая марионеточной природы принимаемых в руководстве Казахстана решений,
очевидно вредящих российско-казахстанским отношениям, то приходится признать:
процесс уже перешел в стадию терминального проникновения во все уровни власти
лоббистов, работающих на продвижение геополитических интересов Запада.

 

Опять же, сегодня латиницу активно использует и казахская
диаспора – находящаяся в Турции. Ни для кого не секрет, что Анкара, опьяненная
имперскими амбициями неоосманизма, видит себя единственным геополитическим
лидером тюркоязычных народов. Инициативу Астаны по переводу на латиницу Анкара непременно
поприветствует и поддержит.

 

Думать о том, что при наработанных схемах Анкара в
Казахстане откажется от своей доли при извлечении выгод из антироссийского
тренда, было бы крайне наивным. А цену турецких дружеских клятв Россия знала
еще со времен Русско-турецкой войны 1768-1774 годов.

 

Анкара уже неоднократно проявила себя в продвижении
собственных геополитических и цивилизационных интересов на постсоветском
пространстве: достаточно наблюдать, сколько турецких и протурецких НКО кишит
сегодня в Кыргызстане – при этом остается лишь догадываться, сколько из этих
НКО аффилированы со структурами Европарламента, а также ЦРУ и Госдепартамента
США.

 

Сколько аффилированных НКО занимается в Казахстане подготовкой
и поддержкой идеи перевода страны на латиницу? Можно проследить динамику усилий
в этой области, обратившись хотя бы к эфиру на «Радио Свобода», который
состоялся еще в июле 2011 года. На том эфире президент Фонда Алтынбека
Сарсенбаева и активный участник беседы Айдос Сарым не скрывает предстоящих
монументальных задач (цитата):

 

«…Казахстан должен пережить процессы детоталитаризации и
деколонизации. Большая дорога к жизни в сообществе со всеми тюркскими народами
лежит через общий алфавит – это путь выхода из духовного рабства, зависимости
от России…».

 

Получается, что Астана играет на руку совпадающим геополитическим
интересам Анкары и Вашингтона? Получить подтверждения этой версии было бы
крайне грустно. Но, увы, не столько речи политиков, сколько неопровержимые
факты говорят сами за себя.

 

Быть может, пока еще имеют силу слова мудрых казахских
аксакалов, в Казахстане объявят всенародный референдум? Пусть население
республики (весьма многонациональное по этническому составу, стоило бы
заметить) самостоятельно определит, насколько справедлив и нужен именно сейчас
переход с кириллицы на латиницу.

 

Мнение сторонников и проводников «латинизации» — точнее, их
отношение к волеизъявлению народа, уже известно: тот же руководитель
алматинского Фонда Алтынбека Сарсенбаева смысла опираться на народное мнение не
видит (цитата):

 

«…Ясно, что основная масса народа из-за своих консервативных
привычек, с мыслями «после меня хоть трава не расти», откажется от перехода на
латиницу. Даже если сейчас провести всенародное обсуждение этого вопроса или
референдум. Поэтому к переходу, в первую очередь, должна быть готова
политическая элита, политическое руководство, депутаты…».

 

На примере чуткого внимания и неумирающего интереса западных
геополитических «партнеров» России к смене политических режимов в Центральной
Азии можно предполагать, насколько глубоко за эти годы продвинулась работа по
формированию «готовности политической элиты»: с 27 октября 2017 года Казахстану
предъявили весьма оригинальную «дорожную карту»…

 

Впрочем, если сегодня будет референдум, а народ проголосует
«за», а власти честно подсчитают результаты – то тогда это будет переход.
Именно переход, добровольный и осознанный. В противном случае, инициатива
властей по торопливой смене культурно-исторического кода рискует считаться переводом.
Со всей известной сопутствующей данному определению смысловой и геополитической
нагрузкой.

 

 

---