Владимир Никитович, Иран — особое государство на Востоке. У него есть все
ресурсы, чтобы стать одним из сильных геополитических столпов современности и
одним из оплотов многополярности. Но окружение его дружественным не назовешь в
силу многих причин. Как Вы считаете, удастся ли Ирану в
ближайшем и долгосрочном будущем не только удержать и практически подтвердить,
но и развить свои характерные для многих государств здоровые амбиции, что или
кто здесь может стать локомотивом роста? Также хотелось бы спросить о судьбе
плана создания «Шиитского полумесяца»…

 

Предложение президента ИРИ Хасана Роухани о создании
международного органа по проблемам глобальной энергетической безопасности и
готовности предоставить в его распоряжение зарезервированные объемы нефти и
газа были расценены как открытие иранских дверей кооперации с международным
бизнесом на новом уровне. Отмена санкций и размораживание иранских счетов
мгновенно сказались на оживлении экономических связей. По последним сообщениям,
в Тегеран хлынул просто поток иностранных представителей, готовых к переговорам
по экономическим проблемам. Прибыли представители французских компаний для «оценки
объемов возможных инвестиций». Голландцы организовали для своих
предпринимателей курсы по изучению особенностей ведения бизнеса в Иране.

 

Европейцы соображают, где и как можно хорошо подзаработать.
Austrian Airlines,  немецкая Lufthansa,
турецкая Turkish Airlines уже объявили о намерении увеличить количество авиарейсов
на иранском направлении.

 

На иранский авторынок возвращается группа компаний «Peugeot»
и «Renault». Напомним, что  в 2011 году «Peugeot»
продала в Иране 455 тысяч произведенных по лицензии автомобилей, а «Renault» —
100 тысяч.

 

Из-за санкций европейский бизнес потерял иранский рынок,
емкость которого для Европы оценивается от 40 до 60 млрд. долл. Сворачивание
европейского присутствия на иранском рынке произошло под давлением США.
Поскольку «свято место пусто не бывает», на место западных компаний стали «вползать»
китайцы. Так что европейские корпорации никак не могли испытывать чувство
солидарности с США в их противостоянии с Ираном. Ощущая это, Барак Обама заявил
конгрессменам, что использует право вето, если они будут предпринимать новые
санкции против Ирана, ссылаясь на «ядерную программу» Тегерана. Кстати,
министерство финансов США 3 февраля подтвердило передачу Ирану $550 млн.  из «замороженных» нефтяных доходов в рамках
выполнения соглашения по ядерной программе Тегерана.

 

В то же время, налицо маневры, к которым прибегают и США и
Запад. Вчера, например, Обама на встрече с президентом Франции заявил, что
новых санкций не будет, но кое-что из прежних сохранится. Такие заявления
естественны — не дай Бог, потерять имидж непримиримого противника «ядерного
вооружения» Ирана.

 

На фоне коммерческого бума в области восстановления деловых
связей России надо подумать, как бы не опоздать. Надо учесть замечание министра
иностранных дел ИРИ Джавада Зарифа, который прямо назвал «бюрократические
препоны» препятствием для взаимовыгодной российско-иранской торговли.

 

Иран может подтвердить свои «здоровые амбиции», если не
будет политизировать торговые отношения, как это делали и делают США в отношении
СССР и Российской Федерации. Основой отношений должен стать принцип, принятый в
исламском мире: «Самое благочестивое занятие для мусульманина — это торговля».

 

«Шиитский полумесяц» — не иранское изобретение. Это
целеустремлённая политика Запада, следующего курсом США, которые стараются не
допустить достижения согласия в умме. Конечно, сказываются и внутренние
противоречия в мусульманском мире. Не содействуют взаимопониманию и нетактичные
выпады некоторых бывших членов иранского руководства.  

 

Как Вы считаете, возможен и нужен ли стратегический союз
России и Ирана, России, Ирана и Китая или каких-либо других стран в далекой или
не очень перспективе? Появится ли вероятность союза Ирана с Западом (будь то
США, или европейская страна, или группа стран в отдельности)? Есть ли
предпосылки сейчас? Или небольшое потепление по линии ирано-американских или
ирано-европейских отношений в виде мирных Женевских договоренностей обречены на
провал?

 

В принципе, теоретически возможен любой союз, если союзники
найдут и будут выполнять обязательства, обговоренные в документах, а не
перебегать в другой лагерь, если им пообещают кусок пожирнее. Предпосылки
всегда есть, но нынешняя обстановка в мире насквозь пропиталась
подозрительностью, каждый ждёт удара из-за угла. Это, по-моему, происходит
потому, что: 1) каждая из договаривающихся сторон выдвигает свою трактовку
содержания достигнутых договорённостей (известная формула «вы меня не так поняли»;
2) американцы эффективно используют хорошо отработанную политику «двойных
стандартов».

 

Не думаю, что состоится «союз» (в его классическом смысле)
Ирана с Западом. Деловые отношения — ДА, а вот политические «объятья» — НЕТ.
Такие объятья могут и задушить, как это чуть было не свершилось в начале 90-х
годов в России. Мы до сих пор отдышаться не можем.

 

В 2001 году вслед за официальным объявлением войны против
терроризма (фактически против Ирака и Афганистана) США негласно объявили войну
и Ирану, что нашло прямое одобрение Израиля, Саудовской Аравии, Катара, и
сделали ставку на создание в ней «пятой колонны», на обкатанный инструментарий «ползучих
переворотов», на разжигание розни между шиитским большинством и суннитским
меньшинством, создание ситуации внутренней нестабильности. Эксперты отмечали,
что на границах Ирана появились радикальные националистические организации
(Партия свободной жизни Курдистана, «Джундалла» — «Солдаты Аллаха, моджахеды
Сунны» и др.), открыто посещавшие Вашингтон и получавшие от него «всё
необходимое»… Насколько это актуально сейчас? Насколько реальны даже
гипотетически «планы» США и их союзников или кого бы то ни было разбить Иран по
«модели» Югославии, к примеру, и вытеснить из зон влияния на Ближнем Востоке?

 

Это как раз то, о чём я говорил выше. Это продолжение
стратегии «управляемого хаоса». Некоторые мои коллеги отрицают наличие такой
формулировки. Пусть придумают другую. Я же считаю, что для США это дьявольски
верный ход. В мутной воде и лучше ловится, и легче сталкивать между собой
одураченных союзников и противников. Санкции против Ирана проводились под
прикрытием одобрения «международного сообщества». Когда выяснилось, что «иранская
ядерная угроза» на данный момент существует только в воображении политиков, для
которых Иран как бельмо на глазу, начался процесс снятия санкций и —
параллельно — использования упомянутого Вами инструментария.

 

Не думаю, что пройдёт «югославская модель». Хотя, по моим
собственным наблюдениям, «правое» крыло шиитского духовенства иногда ставит
слишком жёсткие рамки в части духовного развития иранцев. Особенно актуально
это для современной молодёжи. С нею нельзя общаться «от сих и до сих». В
области сохранения своей самобытной культуры и национального духа методы
жёстких запретов и ограничений не применимы, так как чреваты реакцией
неповиновения.    

 

Насколько вообще едино иранское общество на сегодняшний
день, учитывая, что государство это многонациональное (около 30 наций), на
территории сосуществуют несколько конфессий (несмотря на шиитское подавляющее
большинство)?

 

Это продолжение моего предыдущего ответа на Ваши вопросы. По
официальным данным, за 35 лет, прошедшие после исламской революции в Иране численность
населения этой страны увеличилась более чем в два раза, сейчас она составляет
почти 80 миллионов человек. При этом — главное — 65% жителей ИРИ моложе 30 лет.
Они должны расти здоровыми и нравственно и физически, но не оторванными от
мировых проблем и готовыми решать сложные задачи на международном уровне. Ни
одна страна, какого бы уровня технологического развития она не достигла, не в
состоянии развиваться в изоляции. Новое правительство Ирана, по-моему, это
понимает. Это, на мой взгляд, отражается в признании Тегераном того, что за
последние годы в Иране увеличилось социальное расслоение: по-прежнему остро
стоит вопрос о борьбе с бедностью и безработицей. За неуклонным приростом
населения стоит проблема создания новых рабочих мест и строительства жилья. В
одиночку такие задачи не решаются, поэтому ИРИ всячески стремится расширить и
закрепить связи в первую очередь на региональном уровне, а также — на мировом.

 

Правительство Хасана Роухани осознаёт это. Его курс на
улучшение деловых отношений с США и странами Запада поддерживается
большинством, но отнюдь не всеми в руководстве страны. Оппозиционеры из среды
догматически настроенного духовенства опасаются возвращения атмосферы шахских
времён, когда в Тегеране на каждом углу были заведения «на вынос и распивочно»,
школьницы ходили в вызывающих ультра-мини-юбках, бандерши в центре столицы
спокойно сдавали девушек проезжавшим в шикарных авто нуворишам и т.д. Всё это я
сам наблюдал в годы своего пребывания в Иране.

 

Такие опасения, по-моему, напрасны. Как говорится «поезд
ушёл», у духовных руководителей Республики должно хватить мудрости, чтобы найти
баланс между крайними точками.

 

И последний вопрос — «мирный». Путешественники по Ирану не
раз высказывались, что иранцы считают нас братьями. Какой «образ» россиян там
доминирует сегодня, исходя из Вашего личного опыта?

 

Да, мы — братья, хотя и не совсем по крови. Кстати, ещё в
годы моей работы в Иране ко мне на курсы русского языка приходило много юношей
и девушек из семей русских эмигрантов, которые остались в Иране после
Октябрьской революции 1917 года и после режима репрессий в 30-е годы XX века.
Родившиеся вдали от родины, многие не знали русского языка (шахское
правительство также не приветствовало сближение), но кровь давала о себе знать
и они, даже создав новую семью уже в Иране, хотели обрести знания о земле
отцов. И сейчас, знакомясь с иранцами, можно услышать, что в таком-то поколении
в их семейное древо на каком-то этапе вплетались русские гены. Я тогда
записывал рассказы некоторых эмигрантов. И не только эмигрантов. Например, я
был лично знаком с председателем Иранского общества культурных связей с
Советским Союзом генералом Джаханбани, закончившем в начале XX века Пажеский
корпус в Петербурге. Мы с ним часто беседовали, и мне до сих пор помнится его
великолепный русский язык. В 20-е годы он становится начальником генерального
штаба иранской армии, в конце 60-х — советником шаха. Его жена — Елена
Алексеевна — русская, а дети кто? По-моему, ясно… Подобных примеров я мог
привести гораздо больше.

 

Но дело не только и не столько в крови, а в духе
солидарности. На политическом уровне это выражается в поддержке Россией всех
положительных шагов иранского руководства на мировой арене: защита своих
духовных приоритетов, запрет пропаганды педофилии и гомосексуализма, преграда
на пути замены национальных культурных ценностей американизированной попсой и
поп-артом. И здесь нам по пути.

 

Начало интервью здесь

---

 

Интервью подготовила Нина Леонтьева. Бюро информации Notum

 

Фото на основной иллюстрации: город Тегеран. Fars News Agency